...если проснуться в полдень, а то и позже, день можно смело уполовинить на чуть меньшую долю бодрости, и огромный пласт сомнительной пассивности. Я хотела выйти в парк, я хотела выбраться за теплыми джинсами, я хотела... а хотела ли? Ставлю чайник. Поглядываю на телефон. Молчит. Сегодня нужно, наконец, стереть все смс, и переставить симку. Уже больше недели знобящей тишины. Если я продолжу в том же духе, то моя Ноктюрна падет. Страхи. На пустом месте, а потому - навязчивые страхи. Помноженные на осенний озноб, температуру и собственные комплексы. Впрочем, не все было так плохо. Я вспоминаю ночное Алтуфьево, и состояние хрупкого равновесия, когда проносящиеся мимо на огромной скорости, автомобили, качали нашего, прикорнувшего на обочине, малыша. Сидишь как выживший в кораблекрушении, и только сердце периодически дает сбой. Я вспоминаю нашу срединную посиделку с пивом на Пушкинской, и понимаю, что нынешний насморк был честно заработан, но, черт побери, как уютно сидеть с этим человеком в ста метрах от памятника, есть дымящийся хот-дог, и видеть смазанные силуэты снующих грызунов. Она записалась на курсы массажа, а мне только предстоит понять, чем я хочу заниматься. Я вспоминаю пятничное остервенелое настроение. Я слишком зациклилась, что не смогу без какого-то конкретно-взятого человека, и уж тем паче - не стоит жалеть о том, чего не было. Опять сообщение от Sido. И почему я так нравлюсь иностранцам? Они говорят - ты добрая, они хотят назначить встречу, и я вспоминаю категоричное "Нет, только не с иностранцами" от нашей Ирины. Память моя - ненужный атавизм. А от подобного упадничества весьма помогает активность. Помыть полы, и таки подвигаться, наперекор скачущей температуре. Вечером придет Джейн и в доме будет совсем тепло.
А пока - в моих окнах разная реальность. В южном - белесо: там очень много неба, особенно если смотреть как я - с низу вверх, с линии кровати, и туда, где теряются крыши зданий. Слишком много света, в таком ореоле даже черное не столь категорично. Из этого окна врядли увидишь правильную перспективу, но именно в него смотрится и не может наглядеться моя Офелия, и я, замешкавшаяся с чайником в руках. А западное уже вовсю омывается резким дождем - коротким, как и любое проявление чувств, но оттого не менее холодным. Я вижу как гнутся деревья, и в открытую форточку залетают мелкие капли. Желтое становится бледнее, но это - сиюминутно. Потом все опять озаряется солнцем, и октябрь вплетает что-то свое в осунувшиеся кроны. За западным говорит шоссе, и Боги, как тянет уже сдвинуться с места, уехать - хоть рычи от бессилия.
У кровати чашка чая с лимоном, и стопка бумажных салфеток. Эту реальность я выбрала сама, и только я могу ее изменить.
Нам уже дали отопление)